Про Матчу (Памиро-Алай)

Дорога — кошмарный сон на липком от пота неудобном сиденье. Наконец оказываемся в каком-то селении в сорока километрах от Ойбека. Почему — непонятно, ведь именно там с восьми утра на таджикской стороне ждет машина. Зато здесь можно поменять деньги, наш руководитель Николай исчезает на полчаса и возвращается с упаковкой бутылок минералки в одной руке и огромным пакетом винограда в другой. Разворачиваемся и едем в Ойбек.
Пограничный пункт перестраивается, а границу нужно переходить пешком. Нагруженные рюкзаками и огромным количеством всевозможных пакетиков и мешочков встаем в общую очередь. Многие наслышаны о зверствах узбекских пограничников, нам же на собственном опыте пришлось в этом убедиться: декларировать нужно все, и даже сумма в пять евро, не указанная в декларации, есть предмет конфискации. Вообще же из опыта общения с узбекской таможней лично у меня создалось впечатление, что разного рода штрафы и конфискации — серьезная статья национального дохода. Вот они, наследники Железного Тимура...

нейтральная полоса в Ойбеке.


Наконец, потеряв на таможне два с половиной часа, мы в Таджикистане. Страна эта воспринимается как край всеобщей радости и веселья, несмотря на потрясающую нищету: зарплата в тысячу рублей считается здесь весьма достойной... Веселый таджикский пограничник с парой дынь под мышкой исчезает в казарме, а мы, пройдя за пару минут пограничный контроль, мчимся по бескрайней пустыне.
Вокруг — тот самый пейзаж, с многочисленных снимков Таджикистана и Афганистана: бескрайние пески, тающие в пыльном мареве далекие холмы, переходящие на горизонте в невысокие горы. Пыль и песок. Вдоль арыков — полосы зелени, местами — поля с пожухлой кукурузой. И снова пыль. Мелькают небольшие селения, от горизонта до горизонта тянутся водоводы — бетонные желоба на столбах.
Худжант. Ленинабад. Александрия Эсхата, восточная столица великого завоевателя. Бетонные заборы и рынок с убогим ассортиментом, на котором мы, похоже, единственные покупатели. Чайхана на берегу Сырдарьи: покрытые клеенкой столы в тени деревьев и стулья с отломанными спинками. Здесь подают замечательный кок-чай, шашлык по 20 руб. и дают посмотреть на затмение сквозь закопченное стеклышко. Веранда ресторана по соседству, оформленная в стиле 90-х плакатами Marlboro и Coca-Cola, пустует. Местный туалет поражает не только ценой, но и качеством бумаги: смотанная в рулон стружка...
Заправляемся. Все местные ездят на газу — так дешевле, да и бензин продается только с рук в стеклянных банках. В Исфаре закупаем десяток литров этого самого бензина, весьма качественного, к слову, и снова мчимся на юг. Вдоль дорог — многочисленные продавцы арбузов и дынь, только вместо стульев здесь широченные кровати, а неспешный бизнес часто ведется всей семьей. Сидеть становится совсем невыносимо, и наконец мы въезжаем в живописную долину, окруженную хребтами под три тысячи. Почти приехали.
Уже в сумерках мы добираемся до Баткена, где нас с полудня дожидается Манун с пропусками в киргизскую погранзону. Сцепление нашей Газели окончательно выходит из строя, а дорога, как назло, становится все круче и круче. В здешних местах полно анклавов — таджикских или узбекских кишлаков на киргизской территории, а потому приходится переезжать многочисленные границы. Возле Баткена проезжаем совершено замечательный пост: возле шлагбаума на широченной кровати лежит женщина средних лет. Приподнявшись она спрашивает с какого поста мы заехали, и успокоенная ответом снова ложится отдыхать. С киргизами немного сложнее — чтобы не досматривали вещи приходится выложить пару сотен. Едем дальше.
В полной темноте на проселочной дороге наталкиваемся на таджикский пост, как потом выясняется — нелегальный, они так деньги зарабатывают. Собирают паспорта и сообщают, что все задержаны за незаконное пересечение границы. Манун на пару с Алимом (водителем) ожесточенно с ними спорят. Тем временем нас ставят под стволы, а к месту конфликта подъезжает главный на потертом мерседесе. После двадцатиминутных препирательств обнаруживается, что брат Мануна — большой друг начальника этого «поста», а потому мы снова на легальном положении и продолжаем путь. На одном из перекрестков в пятистах метрах от этих погранцов совершено замечательная картина: положив ногу на ногу под лампой безмятежно дремлет мальчик. Красота.
В двенадцатом часу мы наконец в Ворухе, точнее в его киргизской части — Ак-Сае. Молодые гостеприимные хозяева, традиционные комнаты без мебели, устеленные венгерскими коврами (свои, ручной работы — свернуты на сундуках), чай из пиал и крепкий сон. Да, теперь я знаю откуда тот резкий запах, витавший во многих селениях: туалет.

Закат над Ак-Саем.


Продолжение