Кышкаджер. Воплощение мечты (как два солиста сыграли дуэтом).

Пятигорск, ж/д вокзал:

- Сразу видно по физиономии, что у Вас это не первая прогулка на Кавказ в этом сезоне.
- Ага, а я искал встречи с умудрённым и серьёзным мужем, а вижу перед собой отъявленного раздолбая.
Явное знакомство состоялось.

Марский перевал:

Вот этот тип с самодовольной физиономией и Эльбрус.



Вот Эльбрус без него.



А вот как та самодовольная загорелая физиономия не умеет фотографировать (не знает как получить резкость).


Первая ночь в горах прошла невдалеке от шлагбаума Заповедника в гастрономических излишествах при ясной погоде, звёздах размером с кулак и периодических видениях всадников с фонарями, которые зачем-то шарахались по лесу и являлись нам между тостами с одним и тем же вопросом: «У вас всё нормально?!»
Эти привидения так же быстро и исчезали, несмотря на предлагаемые мною угощения, очевидно, под впечатлением пылкого и страстного изъявления высочайшей любви Алексея к карачаевскому и балкарскому народу.



Ещё сегодня утром я был в цивилизации, а тот добрый «самар»-итянин начал дичать ещё со вчера.



Пейзажи Джемагата.





Все люди, кроме нас, заняты здесь делом.




Джемагатский нарзан.




Чувство глубокого удовлетворения:

Явил я ему умудрённого и серьёзного мужа во плоти - сбылась мечта идиота, эк его развезло-то...
Хватит, Господь не меня послал к тебе исполнять твои сокровенные желания, а тебя ко мне - исполнять мои!

Ущелье Кышхаджер:

(мне всё время приходилось его догонять) Господь наградил меня за неспешность и основательность в мыслях и делах – дал мне на время палатку, в которой совсем нет конденсата, и которая сама ставится, убирается и не имеет веса в моём собственном рюкзаке.

Пейзажи озера Кышхаджер:









За перевалом Кышхаджер:





Разведка на вершину Кышкаджер:




Халява, подумалось мне и в состоянии эйфории (2 день в горах) я жадно ломанулся на разведку с намерением сходу этим воспользоваться и взять вершину.

Но к 18-00 на этом самом месте халява вдруг кончилась:







и пришлось внять голосу разума и совести и повернуть свои стопы к ночлегу:



Вечер и утро опять прошли в гастрономических излишествах.

Мы решили сделать днёвку, вернее, Лёха думал, что будет полуднёвка,
а я смотрел на него задумчиво и безмолвно.





Он прямо с утра ломанулся на соседнюю вершину, даже яки обалдели, глядя на его следы:
Видно, где он просто шёл, где начал опираться на ледоруб, а где пошёл на три такта.




А я тем временем из подручных материалов соорудил лямки для бутылки, рассовал по подобиям карманов внутри куртки фотик и телефон, в карманы немного конфет и нехилый рулончик туалетной бумаги. Получился такой совковый фэст энд лайт.

Сегодня с самого утра основная эмоция – это страх, а вчера-то была эйфория:




Пейзажи с гребня:








Рельеф Кышкаджера:







С этого места и начинается собственно гора.
Особенность горы – это очень короткие осыпные полки, весьма живые причём.
2-литровый камушек из под моей ноги вызвал обвал, который длился чуть не минуту (Лёха потом мне шпынял этим обвалом, а я видел, что вокруг палатки и озера всё обгажено, он утверждал, что это яки).
Влажные и скользкие снежные углы и хрупкие зацепы. Попытки обойти справа или слева обречены гораздо более крупными неприятностями в дальнейшем, не стоит и пытаться.
Нужно идти строго по ребру, вжимаясь в скалы, иногда делая траверсы.
Все свои маневры я пытался даже запомнить для возвращения.
Виды, конечно, потрясающие во все стороны.
Сейчас вспоминаю и воображаю фразу:
«Какой огромный и красивый мир вокруг и как мало в нём места для меня!» -
на вершине особо не развернёшься и не устроишься, к тому же достаточно пронизывающий ветер, но основная мысль, которая была у меня тогда –
«Скорее надо валить отсюда».

Сила ритуалов:

Их выполнение вроде бы ни к чему не обязывает, но гарантирует наше «человеческое достоинство»
1. Лучше нет красоты, чем отлить с высоты.
2. Надо всё вокруг обфоткать.
3. Так, где записка? – ага, вот её кто-то поклевал, текст местами размыт, 2010 год тоже вторая половина августа, написано как кура лапой, здесь и конфетка – зажевать!
4. Пытаюсь написать свою, почерк получается ещё хуже, чем в той… невозможно одновременно писать свою и подглядывать в эту, того и гляди, что-то унесёт ветром.
5. Свою конфету решил развернуть и положить на открытом месте – дар Богам и Духам Горы.

Возвращение:

Обратно прошёл почти в точности так же, как поднимался, хоть и память у меня короткая
(добрый я человек где-то глубоко внутри). Эмоций особых не испытывал – сосредоточился на «работе».
Когда вышел (вылез) с опасного участка, наступило опустошение и отупение, возвращался на автопилоте, избегая осыпей и прижимаясь к скалам, хотя нужды в этом не было, наоборот, но думать уже как-то не моглось.

Лагерь:

Лёха как-то странно на меня смотрел, что-то говорил, в чём-то как будто даже упрекал, спросил, всё ли у меня на месте, ничего ли не повредил…
- Да, всё на месте, всё в порядке, вот только туалетную бумагу я потерял.
- Конечно, ага, потерял он, ну-ну…

Записку пытались разобрать вдвоём – толи 13, толи 17 августа 2010 года… г. Сочи, Майдан… - хорошо, что сохранился номер телефона, позже я дозвонился, оказывается Майдан – это не адрес, а фамилия, зовут Миша, говорит, что залез на гору со своим той-терьерчиком, признался, что пережил весьма неприятные эмоции от осыпных полок.

- Серёг, ты когда описание Кышкаджера делать будешь, позаботься о грядущих поколениях, напиши, чтоб больше так не делали.
- Ладно, напишу, что если идёт больше одного дурака, перила надо вешать обязательно!

Ночь, конечно же, была гастрономически обильна, был повод. Сперва Лёха не поверил, что в моей чаче 70%:
- Мягко, - говорит, - идёт.
- Да у отца моего прибор, он не врёт.
Потом были песни на всё испуганное ущелье и Лёха ещё три раза подряд, кроме прочего, выпил за здоровье моего батюшки и за 70%, я исправно наливал и подпевал этому выдающемуся тенору Кышкаджера-Кичкинясу.

Утро, Кышкаджер и я:


Пока я неспешно плыл вниз по ущелью Кичкинясу в блаженном состоянии духа, это быстроногое суетливое существо умудрилось сбегать на перевальчик, глянуть в сторону Даута, вернуться и наметить путь через другой, чем Эпчик, перевал. Куда мы и двинули:










- Да где ты уже?! Я жрать хочу, не могу!
- Ишь, какой прожорливый и нетерпеливый, стрекозёл, не ймётся ему!
- Да, если б у нас были опасные участки, я б шёл даже медленнее, чем ты думаешь.
- Чего бы это ты вдруг так подобрел-то?! (прям Христов «самар»-итянин)
- Да чтоб, когда наступит полный капздец, ты успел это понять и обосраться… Ёх-мить!


Эльбрус с Ыпчиком:


Стоянку я заставил выбрать в другом месте, благо время ещё позволяло, чтоб и вода поближе, поживописнее и поинтереснее:


Здесь солнце таки проявило наши внутренние сущности:
Слева я – человекообразное существо с наклонностями к запечатлеванию пейзажей,
А справа – это жирафообразное жующее ненасытное насекомое – это и есть Лёха.

С утра уже шёл дождь, готовили в палатке и этот крендель опрокинул горелку с кашей – пришлось его успокаивать – главное палатку не прожёг.
В благодарность за моё великодушие он потом кормил меня этой кашей с ложечки, заботливо, прям как мама.

Возвращение:

Пошли, конечно, как все нормальные герои - в обход, где только телята и ходят без Макара, и что нам обоим по нутру.


Шли по дождю, и этот суетяга чуть не проморгал радугу:


Ага, вот заметил – его аж развернуло:


Здесь уже и тропы, и пахнет цивилизацией. Альпийская зона тоже может поднадоесть:



Кош внутри и снаружи:




Этот торопыга опять решил устроить «забег», но уже в Теберду, сулил мне там несметные сокровища и даже гурий и попёр переправляться в том, в чём обычно и ходит.
Ему-то, гусю, что эта вода, а мне ещё дней десять в горах, поэтому я переобулся, правда, чуть не потерял один из своих новеньких Замберланов, заботливо оберегая от намокания, но обошлось…
И за это Замберланы мне потом верно отслужили в Птыше – 17 часов непрерывного движения и без мозолей, хотя до этого немного натирали.

Из Теберды я это йети привёз в Домбай,

позаботился, чтобы оно отмылось в горячей воде, побрилось, отъелось, обсохло, выспалось и приняло вид, подобающий гуманоиду в цивилизации (см. снимок в начале повествования), т.е чтоб сдать его жене таким, каким взял.