Леша

Никто не знает, откуда к нам приходят сны. Никто не знает, что они означают…

Мне снится Леша. Его давно нет с нами, но он часто приходит ко мне во сне. Обычно мы долго что-то обсуждаем, иногда спорим, иногда соглашаемся друг с другом. Я рассказываю Леше о новостях, о том, чем я занят. Когда я просыпаюсь, я понимаю: это был лишь сон, Леши нет… Но я рад очередной нашей встрече. Я начинаю вспоминать…



Мы познакомились с ним давным-давно, в далеком 1976 году. Я только вернулся в Одессу с Дальнего Востока, где в Приморском крае три года много лазал по скалам и чему-то там научился. Друзья, вводя в курс дел и событий, предложили мне сменить флаг, под которым я выступал: перейти из добровольного спортивного общества «Водник» в ДСО «Авангард» - в альпинизме команду более продвинутую. В «Авангарде» у высотников лидером был Вадим Сергеевич Свириденко (Помните, 6Б на Хане по Свириденко? Это он), а «технарями» руководил Леша: Алексей Ставницер. К тому времени Леша с командой, готовясь к будущим Большим Стенам, много лазал по стенам Крыма, прошел много новых линий в Крыму.

Леша мечтал создать свою команду, для этого подбирал молодежь - хороших скалолазов, тренировал их, выезжал с ними на соревнования от «местечковых» до Всесоюзных, на сборы в горах. Я вписался в коллектив, начались поездки то на сборы, то на соревнования, то в горы.

Летом 1977 г мы участвовали в экспедиции на Юго-западный Памир, Горный Бадахшан, в Шахдаринском хребте. Для меня экспедиция сложилась неудачно: после нескольких успешных восхождений я попал в камнепад, был тяжело травмирован и остаток лета провел в больничке г.Хорог. Леша со своею командой хорошо походил, а в заключение в составе сборной команды под руководством В.Д.Кавуненко участвовал в рамках Чемпионата СССР в первопрохождении маршрута по северо-восточной стене на пик Лукницкого.

Вернувшись в Одессу, Леша активно включился в организацию альпклуба: организовал ремонт полученного под клуб помещения, наполнял склад клуба снаряжением, делал с ребятами наглядные пособия для оформления. Для работы клуба была выделена ставка инструктора, и Леша предложил мне перейти на спортивную работу. К тому моменту я учился в аспирантуре, писал диссертацию - бросать «нажитое непосильным трудом» было как то жалко. Леша понимал меня - он сам в то время был аспирантом и разрывался между наукой и альпинизмом. Подумали вместе, вспомнили клятву альпиниста («Если альпинизм мешает работе – брошу работу!»), посмеялись и решили, что альпинизм важнее.

Вспоминается один из «клубных дней»- среда 26 октября, на которую выпал мой день рождения. Целый день я, как белка в колесе, был занят подготовкой и проведением клубного дня. Поздно ночью, когда все разошлись, Леша неожиданно для меня достал принесенную им бутылку Кальвадоса. Он один помнил о моем Дне, мы долго сидели, беседуя об альпинизме, потом полночи бродили по многочисленным одесским кабачкам, продолжая разговор.

Леша выполнил мастера, в спорте вошел в состав сборной команды ДСО «Авангард»- знаменитую команду Леопольда Кенсицкого, с которой много и успешно ходил. Но личная жизнь как-то не слагалась. Леша с семьей жил в большой комнате, разделенной мебелью на две части: во второй половине жила семья Лешиной сестры, замечательной альпинистки, мастера спорта Рады Михайловны Ставницер. Конечно, тесно, но у Леши всегда находили ночлег приезжие альпинисты со всего СССР.

На аспирантуру времени практически не оставалось: Леша, кроме регулярных тренировок, сборов на скалах и в горах, соревнований, - решил заняться изготовлением снаряжения. Клуб был хорошо обеспечен тем, что выпускалось в СССР: ботинками, брезентовыми штормовыми костюмами, тиковыми пуховками и спальниками, палатками, абалаковскими брезентовыми рюкзаками, крючьями, кошками и прочим, необходимым для восхождений. Но все это было далеко не лучших образцов.

Леша организовал в промышленных масштабах производство современных рюкзаков, легких пуховок и спальников, ледовых и скальных крючьев. Производство велось «подпольно»: нелегально по всему СССР закупались современные материалы, нелегально завозились на заводы и фабрики, где так же нелегально изготавливалась оснастка (например, штампы для производства крючьев). Заводы не выполняли госплан, но наше снаряжение всегда изготавливалось в срок! Курировали производство члены Лешиной команды, в т.ч. и я. До сих пор на разных маршрутах в разных горах я встречаю забитые навечно Лешины крючья: их было выпущено несколько десятков тысяч!

Весною и осенью мы обычно проводили сборы на Западном Кавказе в районе оз.Кардывач, куда заходили от оз.Рица через перевалы. Леша как-то решил найти в этом районе серьезный первопроход, наметки уже были. Для разведки он попросил меня «смотаться в район, все посмотреть, сфотографировать, оценить.» Задание оканчивалось словами «Да смотри, не опоздай на мой День рождения!». Это была моя самая короткая поездка на Кавказ. Ночью Леша отвез меня в аэропорт и посадил в самолет до Адлера. Быстро перебираясь по маршруту Адлер-Гагры-оз.Рица попутными машинами, а затем пешком в пос.Авадхара и через перевал, во второй половине дня я оказался в нужном месте, откуда сделал снимки вершин Ацетука и Агепста – потенциальных объектов, сбежал в ущелье, подошел под стену Агепсты (Ацетуку как объект забраковал), просмотрел возможные маршруты. Ночь застала меня в охотничьей хижине этого ущелья, а утром – бег в обратном порядке. Вечером я уже был в кругу друзей на Лешином дне рождения, на котором, как всегда у Леши, главным блюдом был плов из мидий.

Как-то раз Леша застал меня в клубе врасплох с одной из наших альпинисток, внимательно посмотрел на неё, а когда она ушла - сказал: «Женись. Это твоя жена!» Через время, после очередной поездки на Кардывач я женился на Любе.

Леша был постоянно занят: проводил тренировки, сам много тренировался, ездил на скалы, руководил изготовлением снаряжения, подготовкой сборов и экспедиций. А ведь еще и официальная работа!

И в какой-то момент жить так дальше Леша не смог: жилищная неустроенность, зарплата младшего научного сотрудника, болезнь сына… Жена – альпинистка и красавица Алла, понимала Лешу, большего не требовала, помогала ему. Но нужно было что-то менять.
Леша получил предложение переехать жить на Кавказ, старшим инструктором турбазы Министерства обороны «Терскол». Решившись на переезд, Леша пришел в клуб и попросил меня выдать ему со склада снаряжение - сапожник оказался без сапог: личного у него не оказалось. В этом был весь Леша: неутомимый труженик, работавший на клуб круглосуточно без выходных, он думал о клубе, а себя не обеспечил…

На Кавказе Леша осел надолго: вначале в Терсколе, затем начучем альлагеря Шхельда, и наконец- взялся за создание Учебно- методического центра альпинизма «Эльбрус» на базе альплагеря Эльбрус. Где бы Леша не работал, он полностью отдавался новому делу, и поднимал организацию на новый уровень.

Прошло более тридцати лет, я регулярно провожу альпмероприятия на базе УМЦ Эльбрус. До сих пор склад забит приобретенным Лешей для учебной работы снаряжением, базу окружают построенные Лешей различные учебные стенды и тренажеры, на которых мы до сих пор занимаемся.
Мы часто приезжали к Леше, подолгу жили у него, тренируясь, ходя на Горы. Леша помогал всем, чем мог.

Перед развалом Союза повсюду начался всплеск национализма, сопровождаемый т.н. межнациональными конфликтами. Леша был вынужден вернуться в Одессу, что называется – в одних джинсах. К тому времени я был начучем альпклуба «Одесса». Леша быстро нашел себе интересное занятие: первым в СССР он организовал (как всегда – масштабно) производство искусственных скал для тренировок и соревнований. И позвал меня помогать ему в этом. Опередив время, мы выпускали не только зацепки, но и рельефные пластиковые модули, рельефы. До развала СССР мы успели построить более тридцати скалодромов в Кирове, Казани, Куйбышеве (Самаре), Ленинграде и других городах, самый дальний – в Бийске. Леша собрал коллектив специалистов скалолазов и производственников, в их числе мсмк по скалолазанию Леша Чертов из Калининграда, судья всесоюзной категории Юрий Смирнов из Питера и другие.

Со временем Леша занялся масштабным проектом: построить и эксплуатировать первый частный порт. Девяностые годы: вокруг рэкет, бандиты. Мы часто встречались, я продолжал строить скалодромы, и Леша радовался каждой новинке: внутренним зацепкам, новым модулям, рельефам. Иногда Леша приходил на встречи с телохранителем: здоровенным мужиком, этаким Рэмбо. «Леша, на фига он?» - «Ох, так положено, игра такая. Если меня захотят завалить, исполнителем наверняка его наймут.» Иногда Леша вырывался со мною на скалы, лазал с увлечением, отдыхая душою и телом.

Порт был построен, успешно работал, и регулярно подвергался попыткам рейдерства: всегда находился кто-нибудь из тех, кто у власти – попытки отобрать шли одна за другой. «Леша, поехали в Горы!?» - «Мишка, у меня на работе ежедневно адриналину больше, чем на самом ложном восхождении!»

Он разбогател, порт успешно работал, круглосуточный труд созданного Леше коллектива приносил плоды. Но Леша продолжал ходить в джинсах и поларе. «Леш, тут книгу выпускают о лучших альпинистах Одессы всех времен за счет средств самих же спортсменов, а у ветеранов денег нет» - «Возьми, сколько надо. Меня не включайте. Да не говори никому, что я деньги дал».

Леша спонсировал экспедиции, сборы, участие спортсменов в соревнованиях.

Однажды вдруг Леша попросил поехать с ним в Крым: он организовал и оплатил встречу ветеранов команды Лео Кенсицкого, в которой сам участвовал во многих восхождениях. Встретились, попили, повспоминали. Утром Леша вдруг предложил: «Давай на гору сходим». Выбрали на Кушкае 2Б «Классику»- маршрут протяженный, с пятерочным ключом. Под маршрутом, когда связались, Леша вдруг: «Я пойду первым!». Он лидировал весь маршрут, так и не дав мне возможности выйти вперед! Почти в семьдесят лет!

27 февраля 2011 года Леши не стало… Незадолго до ухода Леша принял православие, при крещении был наречен Михаилом.

Никто не знает, откуда к нам приходят сны. Никто не знает, что они означают…

Мне снится Леша. Его давно нет с нами, но он часто приходит ко мне во сне. Я рад нашим встречам.