В горах наше сердце

«Иногда в его рассказах мелькали такие имена, что хотелось слушать стоя.»
Юрий Визбор, «Завтрак с видом на Эльбрус».

Эрнст Львович Мерецкий — мастер спорта СССР по альпинизму, Заслуженный тренер РФ, Заслуженный путешественник России, многие годы руководивший Клубом туристов и альпинистов Ростсельмаша «Планета». По его инициативе и под его непосредственным руководством строятся современное здание клуба (действует и сейчас) и база «Дигория» на Кавказе (отошла частным владельцам), создаётся музей туризма (утратил помещение, экспозиция хранится в «Планете»).
Эрнст Львович — автор многочисленных публикаций о горах. К сожалению, постепенно забывающихся в пыли архивов и утрачиваемых вместе с оными. Но это пока можно исправить.
Вашему вниманию предлагается повесть Эрнста Львовича о первой памирской экспедиции ростовских альпинистов, состоявшейся в 1969 году. Повесть опубликована в газете «Ростсельмашевец» зимой того же года. Фотографии — Ивана Васильевича Слесова, авторы фильма — Игорь Андреевич Калиничев и Валерий Азаров.

——————————————————————————————————————————————

Я листаю потрепанную тетрадь. Она тащилась с нами в рюкзаках по дорогам, мы брали её на восхождения, она была там, за облаками, на самом верху. Мы писали при свете электрического фонаря, заполняли страницы на коротких привалах.
Первые неровные строки принадлежат доктору. Вот немного размашистый почерк Димы Чередниченко, а это писал я.

Наш Памирский дневник.
Время прошло. Поистерлось в памяти, как плёлся наверх в холод и зной, выжимался шаг за шагом на непослушных ногах, хватал широко раскрытым ртом воздух и мечтал о глотке воды. Трудности позади. И с радостью согласился бы вернуть любую минуту из проведенных на Памире, горькую или счастливую. Обменять, если можно, на спокойно чередующиеся равнинные будни.

«15 июля.
Душанбе со всех сторон окружен мощными скальными хребтами. В этой огромной чаше, как в жаровне. Бродят рядом с современным аэропортом, жалобно мычат от духоты и с завистью смотрят на посетителей чайханы коровы. Они тоже не прочь испить холодного жигулевского пива.
Мы притихли. Ждем Ланкина и Ружевского, отправившихся на поиски Вани Слесова, который, по-видимому, уже приготовил для нас ночлег со всеми удобствами. Мы жаждем экзотики, а пока просто сидим на рюкзаках и курим....».

Чемпионат страны по альпинизму проводится в четырех классах: технические восхождения, высотно-технические, высотные и класс траверсов. У ростовчан опыт участия в подобных соревнованиях невелик, но уже достигнуты определенные успехи. В прошлом сезоне бронзовыми призерами Советского Союза стали альпинисты «Локомотива», В этом году железнодорожники опять выбрали очень сложный траверс Чатына и Шхельды с подъемом на пик Чатын 6-й категории трудности. А сборная области «Труда» решилась на далекую экспедицию на Юго-западный Памир. Объектом участия в чемпионате была выбрана одна из труднейших вершин — пик Энгельса (6570 м). В состав первой ростовской экспедиции попали и два ростсельмашевца — И. Слесов и я.

Акклиматизацию проходили на Кавказе. В усиленных тренировках и восхождениях совершенствовали спортивную форму. Пришлось участвовать и в штурме Центральной стены Улу-Тау, и в спасательных работах под руководством почетного мастера спорта по альпинизму Вадима¹ Ружевского. Он вместе с нами готовился к памирской экспедиции.

В середине июля мы вылетели в Душанбе. Но еще раньше туда отправились И. Слесов, Е, Хохлов и Б. Макаренко. Они должны были проделать всю черновую работу в подготовке к экспедиции.
И вот сидим в аэропорту в Душанбе. Нас 12: В. Волынский, А. Федоров, С. Распопов, А. Непомнящий, А. Задорожный, Г. Сеначев, Г. Самболенко, Р. Проскуряков, Э. Липень. Д. Чередниченко, М. Меньчиковский и я. В. Ланкин и В. Ружевский отправились искать Слесова, Хохлова и Макаренко.
Наконец все в сборе. На турбазе для нас забронированы места.

— Что вы ко мне пристали? — злится поутру доктор Эдик Липень. — Какие-такие 6.30?.. Ничего не знаю. На моих часах еще четырех нет и в Европе все, кроме лунатиков, спят непробудным сном...
А здесь ведь другой часовой пояс. Пока еще прохладно, но днем обещают 42 градуса жары.
Ходим по Душанбе, пытаемся разделаться с мелочами. Вперед пускаем доктора. Его бороденка вызывает у душанбинцев то ли уважение, то ли сочувствие, то ли жалость. Во всяком случае ему не смели отказывать в просьбах. Очковые мастера срочно пообещали изготовить фильтры, девушка из музыкального отдела универмага пожертвовала собственную гитару, а продавщица газводы, не отпускающая никому товара без сиропа, расщедрилась налила стаканчик чистой, которую наш док тут же выплеснул на голову, пытаясь получить минутную передышку от зноя.

К вечеру все безотлагательные вопросы решены, кроме одного — завален участок дороги к Хорогу. В этом году на Памире. выпало 2,2 годовой нормы снега. Бесконечно идут лавины и обвалы. Когда расчистят дорогу, неизвестно. Приходится ждать.

На следующий день жара чувствовалась еще ощутимей. Опять занимались подготовкой. К нам зашел интересный человек, страстный фанатик Фанских гор Володя Чабаненко. Он имеет первый разряд по альпинизму, но приверженец западной теории одиночного хождения в горах. Особого впечатления на нас он не произвел, но консультации его в отношениях Фанских гор могут быть полезны.

Вечером состоялось собрание членов экспедиции. Выезд пока невозможен. Если это протянется долго, то окажется под сомнением весь маршрут. Запланировали пока поездку в альплагерь «Варзоб».

Последующий день внес какое-то разнообразие в наше монотонное существование. Километрах в семи от Душанбе дорога врезается тонкой асфальтированной лентой, петляющей вдоль реки Варзоб, в громаду гор. Такое впечатление, будто беспощадное среднеазиатское солнце выжигает с корнем травы и кустарники. Еще дальше, после часа езды, дорога упирается в ворота, из-за которых выглядывает валун с лаконичной надписью: «С приездом!». За воротами нас встретил сторож, Его неуклюжие попытки преградить дорогу ни к чему не привели, и мы веселой гурьбой вышли к центру лагеря. Мы привыкли в кавказских лагерях к относительному комфорту. Здесь же было менее, чем скромно. Крохотный клочок земли, затерявшийся скалистых громадах, столовая-веранда, палатки в два яруса на крутом склоне.

Пока начальство представлялось, мы уже покоряли окрестный «пупырь». По пути набрели на плантацию ядовитой травы юган, которая вызывает сильные ожоги. Мы долго спорили, она это или не она, некоторые даже повернули обратно. Женя Хохлов резко рванул вверх, я за ним. Потом, по возвращении, когда нам рассказали подробнее о действии этой травы, мы долго отмывались холодной водой с мылом. Меня, так как я шел в траве голым по пояс, доктор выкрасил йодом. И я сверкал, как новенькая копейка. Спасло нас то, что шли мы в самое горячее время дня, когда даже юган корчится от зноя.

После обеда мы отправились обратно в Душанбе. Вечером устроили большой концерт для туристов, собравшихся в Фанские горы.
На следующий день в Хорог выехала машина с экспедиционным грузом. Сами решили лететь самолетом.

«23 июля.
В 11.40 по местному юркий реактивный «ЯК-40» взметнулся к небу и взял курс на Хорог. Он таранил облака мягко и бесшумно. Под крыльями самолета лежала горная страна с устремленными вверх пиками, могучими реками. И всюду, куда ни бросишь взгляд, — хребты, хребты и хребты... Через час самолет нырнул в узкое ущелье. Под правым крылом — Афганистан, под левым — наша Родина...».

Едва самолет приземлился, как в салон вошли два пограничника. Проверка документов.

После короткого совещания решено ехать в Лянгар для организация каравана и базового лагеря. Дорога все время идет по границе вдоль стремительной реки Пяндж, которая разделяет два государства надежным водным рубежом. На той стороне пустынно, будто жизнь остановилась, замерла, Все выжжено солнечными лучами. И едва различима узенькая тропа. Здесь же — автострада, телеграфные столбы, встречаются арыки и оазисы.

В Лянгар приехали затемно и отправились под скалу спать. Было тихо и свежо. Все устали и поэтому проспали рассвет.

Проснулся я от впечатления, что кто-то внимательно нас разглядывает. Ребята тоже зашевелились. Выбрались из спальников. Оказалось, что мы в плотном окружении маленьких памирцев. Чёрные, голоногие мальчишки смотрели на нас, как на выходцев с другой планеты. У каждого за спиной плетеные корзины. Они вышли собирать топливо. И вот под этими перекрестными взглядами мы весь день занимались подготовкой каравана. Ребята отправились в кишлаки Лянгар и Зунг нанимать ишаков, а мы четверо принялись вскрывать ящики с грузом, чтобы подготовить снаряжение к вьючке. Вадим Ружевский и Геннадий Михайлович Сеначев ушли на разведку к предполагаемому месту нашего базового лагеря.

Много споров вызвал вопрос о грузоподъемности ишаков. Назывались цифры от 25 до 100 кг. Компромиссно сошлись на пятидесяти и стали упаковывать мешки. Доктор попробовал приготовить обед.

Много тысяч километров тащили мы с собой бензиновою плиту, а она взяла и испортилась. Как заправские жестянщики подкручивали её проволочками, но, кроме меня, никто с ней ладить не мог.

Доктор пыхтел, пока не вспыхнула не только плита, но и его бородёнка. Он разбежался — и в арык, тушить бороду, но так бежал с закрытыми глазами, что промахнулся и плюхнулся у берега. Пришлось нам помогать многострадальному доку спасать бороду.

Постепенно возвращались ребята из кишлаков. Вырисовывалась грустная картина. За день до нашего приезда правление колхоза приняло решение о выгоне всех ишаков на верхние пастбища, так как они травят посевы. Но все же нам обещали пригнать по одному, по два. Подсчитали обещанное и воспрянули духом. Итог — более двух десятков. С приходом Вадима вся наша работа была раскритикована, и мы опять приуныли.

Утром нашего пробуждения дожидался всего один жалкий ишачишка. Его привел мальчуган из кишлака. Мы не отчаивались и оптимистично ожидали прихода остальных. Через полчаса спустился с верхних пастбищ парень и привел еще четверых животных.

Первая экспериментальная вьючка. Удивительное существо. Маленькое, с тоненькими ножками. Из-за поклажи его и не видно. А идет невозмутимо, вроде и не на него нагрузили тюки. И у каждого свой характер. Надоест идти — ляжет, захочет — побежит или наоборот — начнет отставать.Тяжела доля сопровождающего. Надо смотреть и за ишаками, и за мальчишками-погонщиками, которых так и мучило желание узнать; а что лежит внутри тюков. Зато вопросы дисциплины были чужды ребятишкам.

С первым караваном к базовому лагерю ушел Вадим. Потом нам привели еще одного ишака. Мы навьючили его, нагрузились сами и двинулись в путь.
Тропа от кишлака сразу круто ползла вверх, и через полтора часа, поднявшись метров на 600, мы вышли к уникальному арыку, который тянется вдоль всего склона горы. Сооружение поражает трудоемкостью и тщательностью исполнения. Склон обрублен под прямым углом, в скалах пробита двухметровая дорога, по которой подается к кишлакам питьевая вода. Арык тянется на добрых 15 километров в обход горы и выходит к речке. У истоков этой речки на живописной поляне расположился лагерь ленинградцев.

— Вот это да! — изумился Толик Задорожный. — Ну и красотища, ребята!..
Своими гигантскими, километровыми стенами перегородил ущелье пик Энгельса, Какой альпинист останется равнодушным? Но особенно восхищаться было некогда. Мы занялись устройством лагеря. Пришлось выкладывать плоскими камнями площадки, строить склад для продуктов, равнять все вокруг и прибирать.

Вечером собрались в большой палатке. Делились впечатлениями, говорили о том, о сем.
— Надо бы домой захватить одного ишака, — предложил Вадим. — Повстречали по дороге стадо молоденьких бычков. Один разрезвился и так толкнул ишака, что тот летел вниз по склону метров сто вместе с рюкзаком. Потом поднялся на жиденьких ножках, тряхнул ушами и, даже не удивившись, поплелся дальше.
— Палки для них надежной еще не придумали, — не поддержал его Непомнящий, — мой ишак перевозил меня через речку, лег посредине, пришлось невольно принимать холодную ванну.
— Неважнецкая у них жизнь, как и у нас... — вздохнул вымотавшийся за день Слесов.

А потом песни, песни и песни. Музыкальная собралась команда. Девять человек умели играть на гитаре, а гитара на всех — одна.

«27 июля.
В 10.30 Ружевский, Распопов, Волынский и Задорожный вышли на разведку к леднику пика Энгельса. Там решили разбить промежуточный лагерь. Остальные занимались разбором продуктов и снаряжения...».

Для кого воскресенье, а для нас настоящий рабочий день. Готовились к заброске в новый лагерь на леднике. Я отправился под вечер на кош налаживать контакты с местным населением. На мне лежала обязанность заботиться о пропитании группы. Стал уговаривать горцев заколоть барана. Они не поддавались.
— Нельзя. Колхозный барашка…
Долго пришлось мне растрачивать свое красноречие, пока старший пастух Ятгор не поддержал:
— Одного барашка можно.
Принес домой мясо.

Нагрузив на свои спины снаряжение, двинулись к новому лагерю 5000 м. Маршрут тянулся вдоль реки. Несколько раз переходили ее вброд. Мешали идти многочисленные осыпи. Шли три с половиной часа. Подход не тяжелый, но для первого раза на такой высоте к концу пути мы здорово выдохлись. Оставив четверых (Сеначева, Задорожного, Непомнящего и Макаренко, которые на зватра должны совершить восхождение на пик Черлиониса), спустились вниз.

Утром — неприятное известие. Или волк, или собака стащила большую заднюю часть барана, и мы снова без свежего мяса. А от тушенки уже тошнить начинает. Сегодня опять вышли в лагерь 5000 м. Теперь на пик Черлиониса выйдем мы.

Среди ночи раздался истошный крик. Все и без того спали на высоте не ахти как крепко, а здесь еще доктору приснился страшный сон, будто наш лагерь атаковали змеи и скорпионы.
— Док, док... проснись.

Чуть свет вышли на наше первое памирское восхождение. Идти было легко примерно до высоты 5500. Затем стала чувствоваться нехватка кислорода, дышалось очень тяжело. Под конец разошлись. Вот и вершина. Высота 5750 покорена. Это пока личный рекорд многих участников экспедиции.

Всё начинается с зарядки. Дежурный, невзирая на ранги, будит всех и заставляет строиться. В отличие от ленинградцев у нас железный порядок.

После зарядки я поднялся на склон, где в это время прогонял отару Ятгор. Мы сидели на траве, разговаривали и смотрели сверху на наш лагерь. Было интересно наблюдать, как четко и слаженно выстраиваются участники экспедиции на линейку. Во всем чувствуются дисциплина, порядок.

Из распоряжения по лагерю я узнал, что меня включили в группу Сеначева и выпускают на пик Памяти жертв Тетнульда 5-й категории трудности. Весь день прошел в подготовке к восхождению. Немного настораживала погода. С утра облачность закрыла от взоров пик Энгельса и моментами прорывался снег. Но к вечеру появились звезды.

В 5.20 вышли в дорогу. Наш руководитель — Геннадий Михайлович Сеначев — участник самых высотных восхождений, совершённых советскими альпинистами.
Наша задача — до появления солнца проскочить камнеопасный склон, пока лучи не растопили смерзшиеся камни. Это нам удалось. С первыми лучами мы свернули со снежного кулуара на осыпную полку.
Так же резко Сеначев ринулся и на стену, но здесь уже годы сказались, и ему пришлось уступить место другому ветерану — Руслану Проскурякову.

Маршрут начался с довольно сложной стенки (веревки три), но я лезу легко. Чувствуется подготовка в Улу-Тау и пройденная на Кавказе центральная стена одноименной вершины. Я вижу, с каким напряжением лезет Руслан, и постепенно выхожу вперед: Так, меняя друг друга, движемся по прямой к солнцу. Вертикальных метров на маршруте много и сильно усложняет путь большое количество свободных камней. Стараешься ступать мягко, чтобы случайно не свалить их на товарища. Под снежным плечом увидели удачное место для ночевки и решили остановиться.

Поутру двинулись дальше. В этот день работали впереди по-очереди с Геной Самболенко. Самым сложным был, пожалуй, выход на снежный гребень, ведущий к вершине. На Памире снег имеет свойство выветриваться и образовывать кальгаспоры — вертикально устремленные твердые опоры. При подъеме они несколько облегчают движение, но здесь, на склоне, длиной в пять веревок, они уже стояли на льду. Поэтому приходилось двигаться очень осторожно, чтобы не травмироваться. Стали забивать ледовые крючья.

Последняя веревка особенно трудная. Но вот мы на снежном куполе. Впереди гигантские . карнизы, свисающие к леднику. Стараемся держаться подальше от края. И опять сказывается высота. Особенно нелегко ветеранам.

В 14.00 мы на вершине. Открывается взору непередаваемая панорама хребта Гиндукуш и дальше — Каракорума. Видны горы–гиганты. Пытаемся узнать К-2 и Нанга-Парбат...
Великолепны пики Фридриха Энгельса и Карла Маркса, хорошо проглядывается в профиль вершина Таджикистан.

«3 августа
Случилась беда. При восхождении ленинградцев на пик Энгельса камнепадом в 17.40 серьезно ранены руководитель группы Чуновкин и Бакурский. Одной минутой перечеркнуты все стремления, старания многих дней, мечты. Все, что с таким трудом подготовлено, выстрадано и уже воплощается в реальность, все сметает это короткое жгучее слово: «Беда!». Район закрыт для соревнований на первенство страны. Теперь у всех одна забота, одно общее дело — дело спасения человеческих жизней...»

Яркое альпийское солнышко, спокойная атмосфера. Не надо никуда спешить, торопиться. Все располагало к отдыху. Наши ребята из штурмовой группы собирались еще на одно акклиматизационное восхождение с целью ночевки на высоте 6000 м. Объектом избрали безымянную вершину перед пиком «Московской правды», которую решено было назвать в-честь нашего земляка Михаила Шолохова.

Все готово к выходу, и мы проводили товарищей к вновь организованному пагерю 5100 и перед самой стеной пика Энгельса, по которой уже седьмой день двигалась группа Чуновкина.

_{Путь группы Чуновкина}

Потом безмятежно отдыхали, пока из лагеря ленинградцев не услышали крик Влада Иванова.
— Ракета!..
Где-то далеко вверху устремился к небу алый цветок и рассыпался звездными брызгами. И сразу беспокойное чувство тревоги повисло над лагерем. Радист не отходит от рации, ребята притихли, ожидая сеанса связи с ленинградскими альпинистами. Он состоялся. Скупая на подробности рация сообщила, что у Чуновкина раздроблено бедро, а у Бакурского перебита ключица и повреждена лопатка.

Моментально создан штаб спасательных работ. Во главе его стал опытный альпинист, руководитель экспедиции ленинградского ДСО «Труд» мастер спорта Хейсин. Посланы посыльные к группам Ружевского, Тюнникова и к студентам с берегов Невы. Прекращены все восхождения и создан головной спасательный отряд. На соединение с ним отправились врач ленинградской экспедиции и пятеро наших ребят. Мы с Игорем Кролем направились вниз для организации эвакуации пострадавших. Надо было возможно быстрее сообщить о несчастном случае, всеми возможными путями добыть вертолет и доставить к месту происшествия тросовое снаряжение.

Поздно ночью мы покинули базовый лагерь. При свете фонарика бежали по тропе вниз. Игорь на машине умчался в Хорог. Я же оказался свободен и занялся поисками продуктов.

Отправил продукты наверх. Там более сорока альпинистов участвуют в спасении своих товарищей. В лагере осталось несколько человек.
Видно, что головной отряд уже подошел к пострадавшим. Значит, и доктор там. Насчет вертолета пока ничего не известно. Вновь спускаюсь вниз. Сразу на почту. Копия телеграммы из Москвы. Вертолет из Душанбе будет. Жду.

Посмотреть на громадную стрекозу собрался весь кишлак. Пилот принимает решение лететь к базовому лагерю. Выгружается все лишнее, с пилотом один Кроль. Со мной остается вновь прибывший представитель федерации альпинизма А. И. Кекоин.

Надо отметить, что местные жители не только очень гостеприимны, но и участливы в беде. Нельзя пройти и десяти метров, тебя не остановили и не спросили о судьбе пострадавших. Таджики искренне радуются, когда я сообщаю, что раненые чувствуют себя неплохо и рядом с ними четыре врача. Всего за одни сутки спасотряд поднялся на стенку и спустил пострадавших. Все обошлось лучше, чем предполагалось. Раны оказались неопасными и ребят отправили в Хорог.

«11 августа.
Когда Слесов с доктором собрались выйти на наблюдение, неожиданно вернулся Сеначев. Ребята уже двинулись наверх, но увидели, что прямо по маршруту бьют камни. У всех хватило благоразумия отказаться от восхождения...».

Итак, для восхождения штурмовой группы избран путь 6-й категории трудности на пик Энгельса, пройденный Кустовским. Вспомогательная группа выйдет навстречу по более легкому пути. Мы с Геней Самболенко вышли снимать навешанные ранее спасателями веревки. Одно воспоминание об этой тропе вызывает моральную усталость. Но делать нечего.

Еле доплелись до лагеря 5100 м. Утром вышли к романовскому маршруту. Ледник, потом снег. Вот и первая веревка. Потом выходим к скальному острову, а от него берем вправо к

второй и к третьей веревкам. Чуть левее романовского маршрута в узком естественном желобе без перерыва грохочут камни. Пока не обвыкнешься, страшновато. Слышишь звук, а камней не видно. Наверное, такое же чувство у солдат на войне бывало. При спуске рядом пролетело три валуна. Но всё заканчивается благополучно. Ждем внизу штормовую шестерку. Первым появляется Ланкин, за ним остальные. Настроение отвратительное. Все усталые и раздраженные. Завтра они выходят на стену. Мы пожелали всем счастливого восхождения.

Но оно не удалось. Сказывались результаты снежной зимы. Последние дни стоит невыносимая жара. Реки переполнены, усиленно тает снег, вызывая интенсивное разрушение гор. Поэтому и случилось несчастье с Чуновкиным, поэтому и отказались наши ребята от пика Энгельса. Сразу собрались и обсудили планы на дальнейшее. Ланкин настаивает на одном восхождении — на пик Бабеля. Этой «пятеркой» я, Самболенко и Липень закрыли бы норматив кандидата в мастера.

На следующий день встаем рано и выходим на наше последнее памирское восхождение. Четвертый в группе — Сергей Распопов. Не доходя до лагеря 5000 м, сворачиваем по ручью в сторону вершины Бабеля. Солнце уже высоко, а мы все поднимаемся по бесконечным моренам. Из-за кислородного голодания отдыхаем каждые 20-30 минут. Вот мы и у стенки, но лезть на нее днем не рискуем, опасаясь камней. Остановились переночевать.

Высота — 5700, холодина. Стена южная, и солнце здесь показывается не скоро. Нам это к лучшему. Снимаемся с бивака и выходим к началу маршрута. А потом опять труд, неимоверный, адский труд. Раз сто за день проклянешь себя, что рискнул поехать в горы.

Теперь отдувайся. Прошли 11 веревок различной трудности, но одинаковой камнеопасности. А здесь еще док раздражал нас своей болтовней. Язык у него без костей, что ли?..

После полудня подошли к ключевому месту маршрута. Стена метров 80 и нависающий карниз. Посмотришь на нее, и немного не по себе становится. А потом ничего. Втягиваешься. Страх отодвигается на задний план. К вечеру вышли на гребень, ведущий к вершине.

Ночь на высоте прошла неспокойно. Рано улеглись, но ворочались и никак не могли уснуть. Утро вечера мудренее. В 8.50 мы на вершине. Высота — 6100 м. Прохладно, но сквозь редкие облака уже пробивается солнышко. Настроение у всех приподнятое. Теперь домой.

На следующий день с утра приступили к эвакуации базового лагеря. Раздобыли ишаков, нагрузили, раздарили друзьям-таджикам ставшие ненужными вещи и продукты и двинулись вниз в Лянгар.

До свидания, Памир. Пусть и не все гладко получилось, но пройдет время, и мы вернемся сюда.
Не наша вина, что нам не удалось пройти маршрут на первенство страны. В этом году по классу высотно-технических восхождений мало кому удалось это сделать. Сложилась не совсем благоприятная обстановка для соревнований. Но все же федерация альпинизма высоко оценила подготовку нашей группы и организованность. Наглядно этим качества ростовчане продемонстрировали во время проведения спасательных работ и при довольно сложных восхождениях.

¹ Тут старшие товарищи подсказывают, что Ружевский — Вацлав Витольдович.
Однако в исходном тексте почему-то Вадим.