Эрик Шиптон - хорошо известный шпион!
ну а нам он известен в совсем другой ипостаси - огоромных заслуг альпиниста и исследователя.
Эрик Эрл Шиптон (Eric Earle Shipton) [01.08.1907 - 28.03.1977]
Статья Андрея Лебедева в Энциклопедии.
Молодые годы
Эрик Шиптон родился на острове Цейлон 1 августа 1907 в семье чайного плантатора. Эрику еще не было 3-х лет, когда умер его отец. Его мать похоронила свое горе в постоянных путешествиях. Вместе с Эриком и его сестрой Мардж (Marge) она в течение 5 лет постоянно переезжала между Европой, Индией и странами Восточной Азии.
В английской школе Шиптон учился плохо, он страдал дислексией - так называется избирательное нарушение способности к овладению навыком чтения при сохранении общей способности к обучению. Однако окружающие этого не понимали. Учителя ставили плохие отметки, а сверстники часто били.
Эрик так и не закончил школу, провалил все экзамены в университет и к 21-му году жизни ему светило только одно - стать плантатором в колониях, как и его отец. В 1928 г., закончив двухмесячные курсы по землеустройству, он отправляется в Кению.
К этому времени Шиптон уже заболел горами. Его первая реальная встреча с горами состоялось в 15-летнем возрасте, когда он вместе с семьей побывал в Пиренеях. Следующее лето он провел со своим другом, совершая восхождения и путешествуя по Норвегии. Затем начались серьезные восхождения в Альпах. Маттерхорн, Монблан, еще три десятка альпийских вершин за два летних месяца – Шиптон словно предчувствовал, что не скоро вернется в Альпы (это действительно произойдет лишь 37 лет спустя).
Африка
Шиптон приехал в Кению чтобы стать плантатором и выращивать кофе. Однако он не оставил своего увлечения горами. При первой же возможности он, объединившись еще с одним плантатором, бывшим членом Кембриджского альпклуба Вином-Харрисом (Wyn-Harris), решает в свободное время сходить на ближайшую, более или менее заметную вершину – Маунт Кения.
Эта вершина представляла собой возвышающийся над труднодоступными джунглями вулканический массив с четырнадцатью стекающими ледниками и двумя остроконечными скальными вершинами – Батиан (Batian, 5199 м) и Нелион (Nelion, 5188 м). Первое и единственное восхождение на Батиан было совершено к тому времени экспедицией Макиндера (Halford John Mackinder) в 1899 г. Уже через 7 дней после старта из Найроби Шиптон с товарищем взошли на Батиан и еще через несколько часов - на непокоренный Нелион.
В следующих вылазках Шиптон проходит несколько новых маршрутов на Маунт Кения, в том числе со своим новым партнером – Харольдом Уильямом (Биллом) Тилманом (H.W.Tillman), ветераном Первой мировой войны, получившим участок земли в Кении за свои боевые заслуги и так же, как и Шиптон, без особого энтузиазма относившимся к выращиванию кофейных зерен. Впоследствие Тилман станет постоянным партнером Шиптона в горных экспедициях.
В Кении Шиптон и Тилман прошли технически предельный для них обратный траверс Нелион – Батиан на Маунт Кения, затем поднялись на массив Рувензори и, в конце концов, добрались до вершины Килиманджаро (5895), на которой им обоим было так скверно, что их воспоминания о достижении вершины отличаются некоторой нечеткостью и противоречивостью.
Первые гималайские экспедиции
Африканские восхождения Шиптона становятся известными в Британии и в 1931 г. Шиптон получил приглашение от Фрэнка Смайса (Frank Smythe) в Гарвальские Гималаи в экспедицию на непокоренную вершину Камет (7756 м). Восхождение на самую высокую из покоренных к тому времени вершин прошло успешно.
Осенью 1933 года Шиптон участвует в своей первой экспедиции на Эверест. Шиптон стартовал вместе со Смайсом из лагеря 8350, но через два часа, почувствовав себя плохо, повернул назад и в полуобморочном состоянии добрел до лагеря 7800, чудом не свалившись с гребня.
После этой экспедиции Шиптон решил не возвращаться в Африку. В 1934 г. он вместе с Тилманом совершает разведывательную экспедицию в Гарвальские Гималаи к подножию Нанда Деви (7816). В противовес помпезной экспедиции на Эверест, экспедиция Шиптона и Тильмана была очень малобюджетной. В течение семимесячного странствия они дважды возвращались к Нанда Деви, израсходовав за всё это время всего 287 $.
В 1935 г. Британский Альпклуб поручил Шиптону руководство экспедицией на Эверест. В этой экспедиции состоялось первое знакомство Шиптона и Тенцинга Норгей - будущего первовосходителя на Эверест. Для 19-летнего Тенцинга это была первая экспедиция на эту великую гору. Экспедиция включала 6 англичан, в том числе Тилмана и шерпов, возглавляемых Ангтаркаем.
Экспедиция с самого начала отступила от тактики планомерного штурма, столь любимой во всех предыдущих и последуюших мероприятиях на Эвересте. Вместо унылого топтания проторенной караванной тропы к Ронгбукскому леднику они разбились на группы по 2-3 человека и потратили полтора месяца на изучение альтернативных подходов к северному гребню. Когда, наконец, они добрались до Северного Седла, то выяснилось, что ни погода, ни состояние снежного покрова не позволяют сделать сколь-нибудь серьезную попытку восхождения. Шиптон без колебаний и с видимым облегчением повернул назад. На спуске они обнаружили тело Мориса Уилсона, пытавшегося в одиночку подняться на Эверест за год до этого.
Спустившись с Эвереста, экспедиция посетила неисследованный район к северо-востоку от Эвереста, в котором участники экспедиции совершили 26 первовосхождений на вершины свыше 6000 м, переходя из одного неизведанного ущелья в другое, никогда не зная, что их ожидает по другую сторону очередного перевала. По краткому заключению Лонгстаффа “примерно столько же вершин было покорено этой экспедицией, сколько их вообще было покорено в Гималаях со времен Адама, если мне не изменяет память”.
Весной 1936 года Шиптон вместе с Тенцингом участвуют в очередной экспедиции на Эверест. Погода была отвратительна, снега было по грудь. Во время единственной попытки достичь Северного Седла Шиптон и Вин-Харрис были сметены лавиной и едва остались в живых.
Тем временем Тилман вместе с отбракованным из эверестовской экспедиции Оделлом и молодым американским альпинистом Чарльзом Хьюстоном совершили первовосхождение на Нанда Деви, логически завершив то, что Шиптон с Тилманом начали двумя годами раньше. На вершину взошли Тилман и Оделл, а Хьюстон поднялся почти до вершины, но отравился чем-то в верхнем лагере, и ему пришлось вернуться вниз. Шиптон был раздосадован тем, что столь знаменательное событие произошло без его участия.
Экспедиция в Каракорум
В 1937 г. Шиптон и Тилман организуют исследование северных отрогов Центрального Каракорума, в основном, в бассейне реки Шаксгам и Агыл-Каракорума в среднем и нижнем течении Зуг-Шаксгама. Кроме Шиптона и Тильмана в экспедиции участвовали М. Спендер, Дж. Один, семь непальских шерпов под руководством Ангтаркая и четверо носильщиков балти. Ресурс питания был рассчитан на 4 месяца, однако экспедиция продлилась на месяц больше.
В ходе экспедиции было описано и отрисовано 1600 квадратных миль местности - необитаемой, покрытой ледниками земли, где расположены величайшие горы. На северной стороне от водораздельного хребта были исследованы ледники Бралду, Скамри, Сарпо, Чогори и Скианг. Экспедиция пересекла долину Шаксгама и достигла Раскемдарьи в том месте, где сейчас стартуют караваны к северной стене К2. Шиптон со спутниками посетил также долину крупного притока Раскемдарьи - Зуг-Шаксгама, по сложным склонам обошел сложнейшие каньоны на этой реке и исследовал Агыл-Каракорумский хребет между Зуг-Шаксгамом и перевалом Агылдаван, через который проходит современный путь из Китая к К2.
За 5 месяцев экспедиции путешественники практически слились с окружающим их диким ландшафтом. Огромный, неизведанный мир был в их распоряжении, и более гармоничного времяпрепровождения, чем исследование этого мира, Шиптон не мог себе представить. Десятки новых ледников, рек, вершин и перевалов было нанесено на карту, которая была сплошным белым пятном до их посещения. Во время одной из разведок они впервые увидели K2 с севера – возможно, самый величественный вид горной вершины, который можно себе представить.
По возвращении они были арестованы индийской пограничной службой, которая доложила начальству о задержании “китайских шпионов со слугами неизвестной национальности”. “Китайскими шпионами” были Ангтаркай с его шерпами, а “их слугами” – те, кто считал себя белыми людьми до начала экспедиции.
По результатам экспедиции в 1938 году в Лондоне была издана книга "Blank on the map" (Белое пятно на карте). В книге 299 страниц, 52 черно-белых фото, рисунки и отрисованные экспедицией карты.
За эту экспедицию Эрик Шиптон был награжден Золотой медалью Королевского Географического общества.
Экспедиция на Эверест 1938 г.
Весной 1938 г. англичане едва не поднялись на Эверест. Лидером экспедиции впервые стал Билл Тилман. Кроме Тильмана, в экспедиции участвовали Эрик Шиптон, Фрэнк Смайс, Оделл, а также Питер Ллойд и капитан Оливер, впервые участвовавшие в восхождении. В команде шерпов опять был Тенцинг Норгей - это была его третья экспедиция на Эверест.
Несмотря на плохую погоду и глубокий снег восходителям удалось установить все намеченные промежуточные лагеря, и 15 мая хорошо выспавшиеся, в отличном настроении и форме, Смайс и Шиптон вышли из лагеря 8300 в полной уверенности, что вершина на этот раз не устоит. Однако после двух часов "плавания" в глубоком снегу их уверенность улетучилась, а увидев состояние кулуара Нортона, по которому предполагалось подниматься, они поняли, что их шансы равны нулю. На следующий день погода окончательно испортилась, и экспедиция была свернута.
Звание Тигра для шерпов было официально введено Тильманом и по результатам этой экспедиции состоялось первое награждение. Все шерпы, поднявшиеся до лагеря VI (8300), и в их числе Тенцинг Норгей, были награждены медалями Тигров.
На следующий год Эрику Шиптону удалось организовать еще более основательную экспедицию в Каракорум, в надежде завершить исследования, начатые двумя годами раньше. Но это был 1939-й год, и весть о войне добралась даже до затерянной среди вечных снегов группы отшельников случайно пойманным радиосообщением. После коротких дебатов было принято решение свернуть работы и вернуться.
Шиптон вернулся в Гилгит, где поступил на курсы подготовки офицеров индийской армии. Начался новый, совершенно не похожий на предыдущие, период его жизни.
Военные годы
В 1940 г. Шиптон, совершенно для него неожиданно, получает приглашение занять должность Генерального Консула Ее Королевского Величества в Кашгаре. Через три месяца злоключений на Каракорумских перевалах и в китайских тюрьмах новый генеральный консул прибыл в свою, воистину королевскую, резиденцию в Кашгаре, где провел следующие два года, попеременно борясь с происками "советского империализма", китайским бюрократизмом и откровенной скукой. Затем последовали все более и более загадочные назначения в Персии и Венгрии.
Обо всём этом Шиптон никогда не любил (или не хотел) особо распространяться, но очевидно, что его реальная деятельность тогда плохо сочеталась с его официальным статусом. Интересно, что одно из немногих (если не единственное) упоминаний о Шиптоне в советской прессе (в “Правде”) было озаглавлено так: “Эрик Шиптон - хорошо известный шпион”.
Восхождения в Кашгарских горах
В 1946 г. Шиптон снова вернулся в Кашгар в качестве генерального консула, и в следующем 1947 г. Эрик Шиптон и Билл Тилман решились совершить первовосхождение на Музтаг-Ату (7546) - одну из величайших гор Китайского Памира. Воспользовавшись тем, что Тильман накануне участвовал в швейцарской (неудачной) экспедиции на Ракапоши, Шиптон пригласил его в Кашгар, и 6 августа старые друзья встретились в Ташкургане.
Восхождение задумывалось, как быстрое и не обремененное большими грузами. 8 августа они отправились на север и, перейдя через перевал Улуг-Рабат, разбили лагерь у западных склонов вершины. 11 августа Шиптон, Тильман, супруга Шиптона, двое сопровождающих слуг и нагруженный як вышли к подножию вершины.
Последний лагерь был установлен на высоте 6250. 13 августа начался штурм. Вершина казалась близкой, но недостаточно акклиматизированный Шиптон обморозил ноги. “Билл и я сошлись во мнении”, говорил потом Шиптон, "что никогда еще мы не мерзли так во время восхождения". Восходители столкнулись сильным морозным ветром и изнурительной тропежкой по рыхлому снегу. Шиптон оценил достигнутую высоту как 7300. Визуальное сравнение описания восхождения с фотографиями массива, проделанное Д.Затуловским в 1952г., дало более низкую высоту высшей точки их подъема - 6800-6900.
Только через 8 лет Музтаг-Ата пала под натиском огромной Советско-Китайской экспедиции под общим руководством Е. Белецкого.
В 1948 г. Шиптон и Тильман попытались совершить первовосхождение на Чакрагиль (6760) - высочайшую вершину хребта Улугарттаг на Китайском Памире. Восхождение проходило по северному гребню вершины и было прервано из-за болезни участника восхождения - местного жителя Махмуда.
При Мао Цзе-дуне Британская миссия в Кашгаре была ликвидирована, и Шиптон уехал в Лондон.
Экспедиции к Эвересту и Чо-Ойю
Осенью 1951 г. стартовала британская экспедиция на Эверест. Шиптону доверили руководство этой экспедицией. На этот раз сами участники экспедиции (не только Шиптон) высказались в пользу малочисленного мобильного состава, ограничив его четырьмя участниками, и многие сильнейшие британские альпинисты того времени остались "за бортом". Еще более интересным было ничем не объяснимое решение Шиптона включить в состав (по просьбе новозеландского альпклуба) двух новозеландских альпинистов, находившихся к тому времени уже в Непале. Одним из них был будущий первовосходитель на Эверест Эдмунд Хиллари.
Экспедиция имела характер разведывательной. Участники не очень надеялись взять вершину, но намечали подняться как можно выше и разработать хороший южный маршрут.
Достигнув ледопада Кхумбу, Шиптон разбил участников на группы по два человека и разослал их для разведки в разные стороны. Сам он вместе с Хиллари поднялись по склону Кала-Патар, откуда открывался хороший вид на западный цирк Эвереста и на Южное седло.
После этого экспедиция попыталась пробиться через ледопад Кхумбу, но была остановлена гигантской 30-метровой трещиной на выходе из ледопада.
Следующая британская экспедиция на Эверест была запланирована на весну 1953 г., предполагалась, что руководить ею будет Эрик Шиптон. Весною 1952 г. Шиптон возглавил разведывательную экспедицию к Чо-Ойю (8201) с непальской стороны. Одновременно с нею началась швейцарская экспедиция на Эверест. Это не способствовало здоровой атмосфере в экспедиции Шиптона. К тому же, кроме костяка, набранного Шиптоном (в основном из состава прошлогодней экспедиции), среди участников были люди, не пылающие особой любовью ни к Шиптону, ни к его методам организации экспедиций.
В итоге возник конфликт, который закончился расколом экспедиции. Часть ее членов (ни один из них так и не попал на Эверест следующей весной) вернулись домой преждевременно, возвестив всех о полном провале мероприятия и о недееспособности Шиптона, как руководителя. Провал, с их точки зрения, заключался в том, что экспедиция не взошла на Чо-Ойю.
Однако такой цели перед экспедицией никто не ставил. Самый простой маршрут на Чо-Ойю проходил по китайской территории, и Шиптон решил не рисковать Эверестом ради сомнительной цели достижения Чо-Ойю, чем, однако, вызвал немало нареканий, в том числе и со стороны Хиллари. Пытаясь взойти на вершину, Хиллари и Лоуи всё же предприняли попытку перейти на китайский маршрут, не спускаясь далеко в Китай. Эта попытка, однако, оказалась неудачной.
После Чо-Ойю Шиптон, Эванс, Хиллари и Лоуи решили продолжить исследование массива Эвереста, стараясь разобраться в хитросплетениях его долин и ледников.
По возвращении в Катманду они, не без тайного облегчения, узнали о неудаче швейцарцев на Эвересте. Ламберт и Тенцинг достигли высоты 8610 на юго-восточном гребне и были вынуждены спуститься.
Осенью 1952 г. британский Комитет по Эвересту отстранил Шиптона от руководства будущей экспедицией на Эверест и препоручил эту роль Джону Ханту. Точнее, Шиптону предложили стать ко-лидером вместе с Хантом до базового лагеря и затем уступить лидерство Ханту полностью. Шиптон после пятиминутного обдумывания от такой роли отказался, и его отстранили от участия в экспедиции вообще.
Экспедиция Ханта оказалось успешной, Хиллари и Тенцинг взошли на вершину Эвереста. С тех пор Шиптон больше не возвращается в мир "правительственных" экспедиций. Попытки Шиптона устроиться на работу консулом на архипелаг Тонга или иностранным корреспондентом в Чили не увенчались успехом, и он удовлетворился должностью подсобного рабочего на ферме одного своего английского знакомого.
Несколько лет он роет канавы, ставит ограждения на пастбищах с утра до позднего вечера и чувствует себя опять счастливым человеком. В 1957 г., как уже нередко бывало, состоялась случайная экспедиция в Каракорум вместе со студентами Имперского колледжа.
Экспедиции в Патагонию
С 1957 по 1966 г. Шиптон совершил семь экспедиций в Южную Америку в Патагонию и Терра дель Фуэго (Огненная Земля). Чаще всего с ним были Джек Ивер и их чилийские друзья – Эдуардо Гарсия и Седомир Марангунич. Это были очень отважные маленькие по составу и полностью автономные экспедиции.
Шестьдесят дней непрерывной штормовой погоды, сотни непройденных до них никем миль, фьорды Чили с плавающими айсбергами и тропического вида джунглями, озера и степи Аргентины с ветром, выдувающим из головы остатки здравого смысла – это только краткий конспект истории одной из их экспедиций. Полное меридиональное пересечение Патагонского ледового поля, исследование Кордильеры Дарвин вблизи мыса Горн, обнаружение таинственного подледного вулкана Вьедма, многочисленные первовосхождения – это только часть того, что им удалось сделать.
Последние годы
Шиптон продолжал интенсивно путешествовать, поддерживая себя, читая лекции и действуя как знаменитый гид. Он закончил второй том своей автобиографии, посетил Острова Галапагос, Аляску, Австралию, Новую Зеландию, Родезию, Кению, Чили, Бутан и Непал.
Будучи в Бутане в 1976 г., он заболел, и по прибытию в Англию, врачи диагностировали Шиптону рак. Шиптон умер в марте 1977 г. Его кремировали в Солсбери, и пепел развеяли над озером Фонтхилл (Fonthill).
Походы и экспедиции
Книги
Биографические статьи в Энциклопедии
318
Комментарии:
Войдите на сайт или зарегистрируйтесь, чтобы оставить комментарий
Этот пост такой возможности не предоставляет :)))
Андрей, спасибо большое за статью!
Аня, клево, что выложила ее сюда:)))
Если есть материал,хотелось бы прочитать о восхождениях Абалакова времен ВОВ .
Дух романтики и свободы, вот что присутствует в альпинизме как нигде в другом деле. Вот что остается главным в альпинизме для любого, независимо от рейтингов, возрастов и спортивных амбиций.(по-моему)
Гы!... Я это всё сделал "с любовью", поскольку вдруг обнаружил, что в лице Шиптона мы имеем редкий случай иностранного горного туриста высокой квалификации (рассматривайте это как разновидность альпинизма).
По менталитету - это типичный горный турист. Все "правительственные восхождения" на Эверест он по быстрому заворачивал и дальше - перевалы, перевалы, исследования ледников, куча мелких восхождений на обзорные шеститысячники...
Каракорумская экспедиция 1937 г. - чудесный поход.
Тяга к автономному пребыванию малой группой в неизведанном пространстве...
Философия малобюджетных экспедиций...
А потом чисто туристские пересечения ледниковых полей в Патагонии и т.д. и т.п.
И вполне обоснованный!
Да, есть же книга Э.Шиптона "В стране бурь" о Патагонии на русском языке изд. в 1967 г.
Прочту, если покажется интересной, оцифруем.
С огромным удовольствием прочитаю.
http://www.bigfootencounters.com/articles/50yearsago.htm
Вот статья есть
Гималайский снимок Э.Шиптона - новый анализ следа.
Такие следы видели многие альпинисты, не только Шиптон. Вот, например, из классики:
"... В этом походе мы занимались розысками тел погибших только попутно. Но едва я вернулся, как ко мне обратился капитан Торнлей из седьмого пехотного полка гуркхов. Он выходил специально на поиски капитана Смита; и вскоре я уже опять шёл к Зему. С нами было ещё шестеро шерпов. По прибытии на место мы разбились на несколько групп; начались многодневные поиски. Но на этот раз мы вообще ничего не нашли. Во всяком случае никаких следов капитана Смита. Зато мы нашли следы йети.
Расскажу теперь все, что знаю о йети, «ужасном снежном человеке». А знаю я не больше, если не меньше, чем другие люди, долго жившие в Гималаях. Впервые я увидел сам следы йети на леднике Зему в 1946 году; после этого они попались мне только один раз, у подножья Эвереста, когда я был там со швейцарцами в 1952 году. Я уже упоминал, что мальчиком в Соло Кхумбу часто находил на горных склонах и ледниках звериный помёт и был уверен, что он принадлежит йети. Сверх того я, конечно, слышал много рассказов от отца и других.
Вот что рассказывал мне отец.
Впервые он встретился с этим странным животным на леднике Барун, около горы Макалу, недалеко от Тса-чу, где я родился. Он столкнулся с ним неожиданно и так близко, что видел его совершенно отчётливо. Йети напоминал большую обезьяну с той разницей, что у него были очень глубоко лежащие глаза, а голова заострялась к макушке. Тело животного покрывала сероватая шерсть, причём росла она очень примечательным образом: выше пояса — вверх, ниже пояса — вниз. Это была самка с отвислыми грудями, ростом около метра двадцати сантиметров. Она передвигалась на задних конечностях, придерживая груди передними. Отец, конечно, испугался. Но и йети тоже. Зверь вдруг круто повернул и стал карабкаться вверх по крутому склону, издавая резкий свист, затем скрылся. После этого отец долго ждал беды, потому что многие утверждают, будто увидевший йети должен вскоре умереть. Отцу, однако, повезло, он не умер. Но, по его словам, он болел после этого случая почти целый год.
Впоследствии ему пришлось встретить йети ещё раз. Это было в 1935 году, когда он пришёл через Нангпа Ла в Ронгбук навестить меня во время моей первой экспедиции на Эверест. Как-то он один остался ночевать в лагере I на леднике; все остальные были либо в базовом лагере внизу, либо в верхних лагерях. Утром, на рассвете, он услышал пронзительный свист. Выглянув из палатки, отец увидел довольно близко животное, которое шло по леднику с юга на север. Отец, конечно, сильно перепугался. Он не хотел смотреть на йети, но не решался и спрятаться в палатке, потому что боялся, что тогда зверь подойдёт ближе, а то и войдёт в палатку. В конце концов он решил остаться на месте и простоял так, пока йети не спустился по леднику и скрылся из виду. После этого отец поспешил ко мне в лагерь II. Мы встретились, он обнял меня и сказал: «Я проделал такой путь, чтобы повидать сына, а вместо этого увидел йети». Но на этот раз он видел йети не так близко и не болел потом.
По всем Гималаям среди горцев ходят истории об йети. Трудно сказать, что правда, а что рождено воображением и суеверием. В Соло Кхумбу рассказывают, что много лет назад целая компания йети поселилась недалеко от деревни Таргна. Местные шерпы строили дома и возделывали свои поля, а по ночам, или когда люди уходили, появлялись йети и все разрушали и портили, так что потом приходилось начинать сначала. Примечательно при этом, что йети делали это не ради разрушения. Испортив все, они потом пытались по-своему соорудить дома или устроить поля. Но, конечно, у них ничего не получалось, и жители деревни были просто в отчаянии. Застать животных им никак не удавалось; тогда они придумали хитрость. Как-то раз шерпы направились в одно место, где часто собирались йети — об этом они узнали по помету, — и поставили там много чаш с чангом, крепким шерпским пивом, а кругом положили кукри, кривые непальские ножи. Ночью йети, как и было задумано, обнаружили чанг и выпили его. А захмелев, собрали кукри и принялись драться. Утром их нашли почти всех мертвыми, и с тех пор жители Таргна могли спокойно заниматься своими делами. Так рассказывают люди.
Шерпы считают, что существуют йети двух родов: метрей, людоед, и чутрей, который поедает только животных. Из них чутрей якобы крупнее, напоминает большого бурого медведя, только у него, как у всех йети, ноги, мол, вывернуты задом наперёд. Некоторые европейцы и учёные так и считают, что йети не что иное, как вид медведя. Известный учёный Джулиан Гексли приехал как-то в Дарджилинг, и там я услышал от него такое предположение. Другие же считают йети похожим на большую обезьяну, таким описывал его и мой отец.
Лишь немногие утверждают, что видели йети своими глазами. Местные горцы боятся встречи с ним, потому что здесь распространено поверье, будто после такой встречи в человека вселяется бес. Как я уже говорил, сам я не видел йети — ни пьяного, ни трезвого, ни ходящего задом наперёд. Я не суеверен. Я не верю ни во что сверхъестественное, не верю и во многие слышанные нелепые истории. Однако я не думаю, чтобы мой отец был лжецом и сочинил все на ходу. Бесспорно также, что следы, которые я видел на лёднике Зему в 1946 и около Эвереста в 1952 году, не были следами какого-либо известного мне животного, Хотя я и не могу доказать этого, я уверен, что йети существует. Думаю, что это зверь, а не человеческое существо, что он выходит из своего логова только по ночам и кормится растениями и мелкими животными, обитающими на высокогорных лугах; скорее всего это обезьяна ещё не известного вида.
В 1954 году в район Эвереста выезжала на поиски йети специальная англо-индийская экспедиция. Я охотно сопровождал бы их, но, увы, не мог. Подобно многим другим, они нашли следы и другие признаки, но только не самих йети, и, хотя итог был обескураживающим, я думаю, что это даже к лучшему. Люди пробрались в самые отдалённые уголки земли, научились изготовлять всевозможные вещи, сделали столько открытий, и, мне кажется, это даже неплохо, что осталось хоть немного такого, чего мы ещё не знаем..."